13 октября, 2015 
admin «}));
—>
Отличительной чертой мировой экономики последних 15 лет был беспрецедентный рост золотовалютных запасов. Центральные банки, в первую очередь в Китае и нефтедобывающих странах, аккумулировали колоссальные объемы валюты других государств. Глобальные резервы увеличились с $1,8 трлн в 2000 г. до $12 трлн в середине 2014 г. Это был пиковый показатель.
С тех пор золотовалютные запасы снизились как минимум на $500 млрд. Китай, чьи резервы достигали $4 трлн, использовал часть твердой валюты для поддержки юаня. Другие развивающиеся рынки, в том числе Россия и Саудовская Аравия, также потратили часть своих сбережений “на черный день”. Все это стало поводом для тревоги: мир может столкнуться с дефицитом ликвидности из-за снижения резервов.
Когда центральные банки Китая и других стран покупали казначейские обязательства США и другие ценные бумаги для увеличения своих запасов, это усиливало давление на доходность облигаций богатого мира. Уменьшение золотовалютных резервов ведет к продаже накопленных активов.
Это грозит повышением глобальной процентной ставки в то время когда рост все еще очень слабый, а финансовые рынки чрезвычайно волатильные. Аналитики из Deutsche Bank назвали подобный эффект “количественным сжатием” (quantitative tightening).
В принципе центральные банки богатых стран могут бороться с этим с помощью, к примеру, дополнительного количественного смягчения (QE), покупкой своих собственных облигаций на деньги центрального банка. Но в реальности существуют преграды для реализации этой программы, замечает британский журнал The Economist.
Способность резервов одной страны влиять на доходность облигаций другой очень точно выразил в 2005 г. Бен Бернаке (тогда глава Федерального резерва США) в своей теории “глобального избытка сбережений” (global saving glut).
Большое положительное сальдо текущего платежного баланса в развивающихся рынках было результатом излишних национальных сбережений. Избыточный капитал должен был куда-то идти. Большая его часть направлялась центральными банками в облигации богатого мира. При этом растущие запасы облигаций усиливали давление на процентную ставку в богатом мире.
Проверяя ряд вещей, которые воздействуют на процентную ставку (от роста экономики до демографии), экономисты попытались оценить влияние наращивания резервов. Франсис и Вероника Варнак из Университета штата Вирджиния пришли к выводу, что покупка иностранных облигаций снизила доходность казначейских обязательств США примерно на 0,8% в 2005 г. Похожее воздействие обнаружили и исследователи ЕЦБ.
Однако другие экономисты сомневаются в существование тесной связи резервов и доходности облигаций. Кладио Борио из Банка международных расчетов и Пити Дизьятат из Банка Тайланда заметили, что доходность казначейских обязательств была склонна к росту в 2005-2007 гг. даже когда приток капитала в Америку оставался высоким; а ставка снижалась, когда этот приток замедлился. Эта связь была достаточно слабой и в этом году.
Резервы уменьшаются, но доходность облигаций как в Америке, так и в Европе также снижается.
Внутренние колебания перевешивают иностранные — одно из объяснений. Покупка облигаций со стороны ФРС во время проведения программы QE в 2008-14 гг. сыграла более важную роль в определении долгосрочной процентной ставки в Америке, чем растущие резервы иностранных ЦБ. В последние полгода проводимое ЕЦБ количественное смягчение имело сдерживающий эффект на доходность облигаций еврозоны.
Все это означает, что изменения в золотовалютных резервах не являются неоспоримой силой. Даже если снижение приведет к нежелательному сжатию, центральные банки богатого мира могут ответить на это покупкой облигаций.
И опять же, несмотря на то, что продажа активов центральными банками развивающихся стран сегодня превышает покупку со стороны центральных банков богатого мира, ФРС демонстрирует не очень большой интерес к возобновлению QE.
Скорее всего, в этой ситуации больше всего должны беспокоится страны с огромными золотовалютными резервами. Когда их центральные банки начали покупку иностранных активов, они расплачивались за них вновь напечатанными деньгами, увеличивая, таким образом, денежную массу.
Как только они переключатся с покупки иностранных активов (чтобы сдерживать свои валюты) к продаже этих активов (чтобы укрепить их), они соответственно уменьшат денежную массу.
Но, возможно, и эта тревога несколько преувеличена. Резервы не являются единственным фактором для объема внутреннего денежного обращения. Центральные банки впитали большую часть созданных при первоначальном накоплении резервов денег, “стерилизуя” это воздействие.
Теперь они могут исправить это, к примеру, с помощью снижения объема денег, который банки должны хранить в центральном банке (что сейчас, кстати, делает Китай).
Точно так же как центральные банки в богатом мире прибегают к операциям на открытом рынке — покупая и продавая внутренние активы на ежедневной основе — для влияния на краткосрочную процентную ставку, к этому могут прибегнуть и в развивающемся мире. Однако, для подобных операций необходимы навыки и глубокий рынок капитала.
Власти имеют еще одно более сильное средство в борьбе с количественным сжатием: контроль над движением капитала. Китай ввел запрет на выбытие денежных средств несколько недель назад и его резервы, которые рухнули на $95 млрд в августе, упали уже на гораздо меньшую сумму ($43 млрд) в сентябре.
Если деньги просочатся сквозь установленную преграду и вновь выплеснуться на рынок, то Китаю, возможно, придется девальвировать юань во второй раз. Но на фоне растущей тревоги о состоянии мировой экономики многие надеются, что воздвигнутые барьеры продержаться достаточно долго.
Опубликовано в